Армянская политическая мифология, и ее влияние на формирование внешней политики Армении

Один из посетителей нашего сайта Ваагн Ашугян из Еревана, где прошло мое детство, отрочество, юность и долгие годы работы в структурах комсомола и в сфере культуры, а эти годы, признаюсь, были одним из лучших периодов моей жизни, осуждая нас в предвзятости публикуемых материалов, писал: «Вы пишете, что армяне, то есть их лидеры, политики и учёные, создали для себя мифы о своей истории, былом величии, страданиях народа и перенесенном геноциде, о своей особенной роли в мире, которые мешают им, с Ваших слов, адекватно влиться в процессы, идущие в мире и регионе. Да, я могу признать, что  мы  в какой-то мере закомплексованы, иногда зациклены на некоторых догмах,  может быть иногда зря пытаемся винить кого-то другого в наших бедах.  Корни всех этих явлений и состояний можно найти в истории нашего народа».

Затронув тему публикации на нашем сайте научных трудов ученых и публицистов мирового значения об Армении, которые резко разнятся с устоявшимися представлениями об истории и культуре нынешних жителей этой страны, господин Ашугян заметил: «Позвольте засомневаться: первое - в подлинности этих «трудов», второе - в присутствии хотя бы намёка на объективность в выборе с Вашей стороны характера публикуемых материалов. Прошу прощения, но Ваше всё печатное за прошедшие годы настолько дискредитировало себя, что появись даже на Ваших страницах что-то об Армении и армянах правильное и объективное - грош ему цена!!! Вот поэтому стоило бы Вам некоторое время... просто помолчать».

Я, конечно, сожалею, что в свое время не смог ответить на столь эмоциональное послание господина Ашугяна. Замечу лишь, что его письмо является еще одним свидетельством тому, что подавляющее большинство населения соседней страны, в силу своей ментальности, считает лишь себя правым и при этом напрочь отметает взгляды, суждения, научные труды, созданные другими. Но это мнение, как бы ни старались принизить его значение в Ереване, существует и время от времени, наверное, нашим оппонентам следует присмотреться, что думает о них и как воспринимает их окружающий мир.

Господин Ашугян просил нас промолчать. Но даже если мы последуем этому совету, от этого мир нежелательного для армян восприятия Армении не изменится. Поэтому сегодня мы хотим представить на суд наших читателей выдержки из монографии российского ученого Светланы Лурье, которая долгие годы жила и работала в Армении и уж ее-то в связях с азербайджанской стороной не обвинишь. А работа ее посвящена теме «Армянской политической мифологии, и ее влиянию на формирование внешней политики…»

Сабир Ереванци.

 

irevanaz.comВ вводной части этого научного труда Светлана Лурье отмечает, что «в значительной мере в основе работы лежат материалы, созданные в рамках Норкской коммерческой лаборатории политологического анализа (Ереван, 1991 — 1993 гг.), одним из учредителей которой была она, до сих пор либо неопубликованные, либо публиковавшиеся только в армянской прессе, а также результаты моего непосредственного наблюдения или точнее сказать, результаты моего собственного опыта, полученного в ходе работы в Армении в сфере политологии и в рамках сложившейся в Армении оригинальной политологической традиции».

Политический миф — своего рода компенсаторный механизм, проективная система, позволяющая приспосабливаться к конфликтности и противоречивости политической реальности, пусть даже путем ее некоторого искажения.

Но есть еще одно явление, которое тоже может быть названо “политической мифологией”. Но их всегда необходимо различать, а, кроме того, необходимо показать, как эти явления соотносятся. Речь идет о той легенде об истории народа, которая была выдумана сознательно, имеет конкретных авторов знаменитых или безвестных, и которая предопределяет отношение народа к современности, прежде всего — к политической сфере.

У армян такая легенда сложилась к концу XIX века. Авторы ее — писатели и публицисты Григор Арцруни, Раффи, Лео, Мкртич Хримян и подобные им, которые активно занимались пропагандой армянской истории, делая акцент на героической ее стороне. Собственно, армян, действительно знавших свою историю, было довольно мало. Все знали лишь, что история была, было некое славное прошлое. Лео, автор многотомной истории армянского народа, и Раффи, писавший героические романы, остросюжетные, с обилием захватывающих приключений, битв и подвигов во имя родины, дали истории как символу конкретное наполнение, впрочем, достаточно мифологическое, поскольку, если судить по творениям этих писателей, история армян предстает как сплошная героика, нечто похожее на цикл рыцарских легенд, очень красивых. Эти книги моментально стали любимейшим чтением крестьян и появились, без преувеличения, в каждой деревне.

В этих книгах, по словам французского историка Марка Ферро, «представлено очень наивное, чистое видение истории; в ней действуют люди добрые и злые, предатели и герои. Армения, много раз терпевшая поражения, охотно возвеличивает свою историю, придает ей светлый образ мученичества. Расчлененная, разоренная, подвергавшаяся гонениям, прежде всего со стороны турок, исключенная из числа государств, творит себе историю на грани золотой легенды. В ней действуют гиганты и богатыри, которые переламывают кости львам, ломают ребра быкам. С трудом можно представить себе, что такая нация может терпеть поражения, терять государственность. Впрочем, в бенедиктинском учебники (речь идет о изданном в Венеции в 1979 году армянскими монахами-бенедиктинцами пособии по армянской истории для детей) злосчастья армян изображены так искусно и задушевно, что перестаешь в конце концов понимать, когда же Армения на самом деле была независима, а когда там господствовали иноземцы... Легенда в этой книге переплетается с реальностью, даже когда речь идет о периодах, хорошо разработанных наукой».

Основные особенности политической мифологии армян

Поскольку в основании армянской политической мифологии лежит образ постоянного отстаивания своей субъектности и сопротивления внешнему миру, когда он хоть немного покушается на культурную автономию армян (а они при любой политической зависимости, при любых империях совершенно непостижимым образом ухитрялись сохранять полную культурную автономию), то следует ожидать, что в их политической мифологии наиболее развиты парадигмы, касающиеся способов отстаивания самобытности и картины внешнего мира как арены политического действия.

Действительно, наиболее характерная особенность политического сознания армян состоит в отличающей армян от других народов постоянном анализе всех внешних факторов своего существования и создания на их основе словно бы своей географической карты. Современная политическая мифология впитала в себя исторический опыт Армении последнего столетия, то есть периода постоянных для этого региона геополитических катаклизмов, выливавшихся для армян в колоссальные исторические трагедии. Поэтому армянский способ политологического мышления весь максимально геополитичен.

Каждый опыт внешних контактов рефлексировался, интерпретировался и включался в общую мифологему. Поэтому политическое мировоззрение армян — это своеобразная геополитическая картина мира. Геополитика — основа их политологического мышления.

Рядом с ней стоит внешняя политика, суть которой мы могли бы истолковать как комплекс представлений о принципах взаимодействия с миром, способах самореализации и сохранения при неблагоприятных внешних условиях своей субъектности. (Что, по сути, и является реализацией «героического мифа».) Внутренняя политика вторична, производна от внешней.

Та степень геополитичности мышления, которую мы встречаем в Армении, нехарактерна для малой страны.

Обычно малая страна видит в своем соседе, тем более если она находилась под его протекторатом, заклятого врага, злодея, который должен быть осужден и желательно наказан мировым сообществом. Последнее, все в целом или отдельные составляющий его страны, рассматриваются с точки зрения  его готовности покарать «злодея». Точкой отсчета являются свои локальные проблемы. В их основании идея политической независимости и самодостаточности, осуществлению которой препятствуют какие-то «черные силы», являющиеся источником зла в мире и какие-то «серые силы», которые ввиду своих корыстных интересов не желают достаточно решительно бороться против «четных сил» и обеспечивать ожидаемый идеал. Поскольку в этой системе мышления нет места представлениям об объективных закономерностях геополитики, нет и понимания того, что желаемый идеал недостижим принципиально, есть политическая реальность, с которой надо смириться и принять ее как данность.

Армяне же никогда не мыслят в локальных категориях. Их внимание привлекают общемировые процессы и закономерности. Не зная последних, невозможно понять свое собственное положение. Мир не состоял и никогда не будет состоять из равноправных субъектов. Те, кто сильнее, выстраивают свой баланс интересов, и малая страна является кирпичиком внутри этого здания.

Этот взгляд армян на мировую политическую систему определен, с одной стороны, их горьким опытом в качестве объекта политического воздействия (носителя «армянского вопроса») и, с другой стороны, своего опыта... граждан великой державы, которыми они были с лишним полтора столетия. Они были (и осознавали себя) и одними из самых слабых, и одними из самых сильных. И что самое парадоксальное, это происходило одновременно.

Условия формирования геополитических представлений армян

Действительно, обращает на себя внимание и на своеобразие самопредставления армян, его противоречивость. С одной стороны, армяне являют собой из наиболее ярких примеров того, что в науке называется «устойчивой этничностью», то есть народом долгое время жившим под прессом жесточайшего национального гнета, но всецело сохранившим свои этнические черты, свою очень отчетливую национальную самоидентификацию. Поэтому совершенно закономерно, что армяне имеют достаточно разработанную национальную идеологию и мифологию. Чаще всего для армян народ, нация — точка отсчета. Чаще всего, но не всегда. За последние полтора столетия у армян сложилось достаточно прочная самоидентификация с Российской империей. Для них она не завоевательница, а любимое дитя. Даже армянский национализм довольно редко принимает антирусские формы, даже в нем ощущается некое общее с русскими «мы». России могут предъявляться претензии, порой жесткие, но они практически всегда списываются не на злой умысел, а на непонимание русскими своих же собственных выгод, которые в целом воспринимаются как идентичные армянским.

В сознание армян внешний мир также враждебен русским, как он враждебен армянам, армяне и русские вместе ему противостоят. Российская империя воспринимается не просто как защита для армян, а возможность для них самореализации в дружественном окружении. Крупный армянский писатель Грант Матевосян писал: «Для гражданина Армении самая большая утрата — это утрата статуса человека империи. Утрата защиты империи в лучшем смысле этого слова, как и утрата смысла империи, носителем которого всегда была Россия. Имперского человека мы потерями. Великого человека, возвышенного человека, утвердившегося человека. Можете называть этого человека дитем царя, дитем Москвы, или же дитем империи. И я осмелюсь утверждать, что армяне, начиная с 70-х годов прошлого века и по наши дни, были более возвышенными, более могущественными и, хотя это может показаться парадоксальным, более свободными армянами, чем те, которые освободили нас сегодня от имперского ига». 

Таким образом, можно констатировать, что геополитические понятия в сознании армян имеет как бы двойное происхождение: прежде всего преломления истории Армении (поэтому для армян свойственна, может быть, некоторая архаичность геополитических представлений), во-вторых, имперский опыт приобретенный в Российской империи, в могуществе которой всегда были кровно заинтересованы.

Сложилось, таким образом, уникальное наложение опыта: опыта крошечной и мало кого интересующей страны, которая вынуждена отчаянно бороться за свое выживание, и опыта сверхдержавы. Последний не давал возможности переоценивать шансы и возможности маленькой страны и вынуждал смотреть на себя теми глазами, которыми смотрит на себя опасно заболевший врач, для которого ясны все симптомы собственной болезни, и который с вынужденной ясностью отдает себе отчет в своем состояние, который не питает никаких иллюзий и не обманывается ложными надеждами, но пытается, опираясь на все свои знания и весь свой опыт, вернуть себе хотя бы малую часть здоровья. Это, если так можно выразиться, геополитика с петлей на шее, вынужденная рефлексия потенциальной жертвы, которая стремится свести неизбежное зло к минимуму.

Основные проблемы армянской геополитики

Следует ожидать, что угол зрения армянской геополитики достаточно нетрадиционен. Обычно геополитическая теория напоминает взгляд на мир с некоей вышеположенной точки. Они представляют собой объяснение мироустройства теми, кто сам формирует или пытается формировать геополитическую структуру регионов. Они, если не являются умозрительно-историософскими, чаще всего могут быть названы «технологическими»”, так как в конечном счете они разрабатываются для того, чтобы ответить на вопрос, каким образом достигнуть желаемого перевеса сил как в мире в целом, так и в конкретном регионе.

Армянские геополитические представления по-своему уникальны: она создана народом, не управляющим миром или обширным регионом, а являющимся объектом управления. Поэтому они затрагивают многие вопросы, значение которых трудно понять, глядя на мир с позиций державы, хотя они сами по себе, кажется, могли бы представлять значительный интерес.

Это — взгляд со стороны субъекта, который действует в рамках заданной извне геополитической структуры, и задача которого может быть определена как “адаптивная”. Она сводится к описанию задаваемой извне структуры пространства с целью выявить в конкретной ситуации степень жесткости определяемых извне рамок, возможности определения в каждой конкретной ситуации жестокости задаваемых структур и степеней собственной свободы, возможностей манипуляции и игровой активности.

Это предопределяет интерес в первую очередь к геополитическим механизмам как закономерностям внешнеполитической игры и принципам структурирования пространства «игрового поля» при различных типах внешнеполитического взаимодействия. Цель сводится прежде всего к ориентации в геополитическом пространстве, о чем мы будем говорить ниже. При этом часто этот субъект становится перед фактом, что ему выпадает (отводится, приписывается, провоцируется) в мировой политике какая-то роль. А потому основная проблема геополитической теории для малой страны — это вопрос об определении ею свой роли и выработки своего отношения к геополитической роли.

В армянской геополитике в первую очередь важны представления о принципах организации пространства, которые используют державы для усиления своих позиций (и которые для самих этих держав представляют собой технический вопрос), возможные формы зависимости, возможность сохранения для народа собственной субъектности в случае тех или иных форм зависимости.

Армянская геополитика вся инструментальна: в ней минимум философичности, максимум — поиска основания для собственного активного политического действия.

Субъект армянской политической мифологии

Следует коснуться и вопроса о субъекте политической мифологии. Здесь я вновь должна обратиться к собственным выводам и наблюдениям. Мои коллеги в Армении, разрабатывая те или иные сюжеты, безусловно убеждены, что опираются на свои знания и способность к рассуждению. Это конечно бесспорно. Но это не все, они, я уверена, со мной согласились бы. Существует та логика мышления, которая задается культурой.

Я, как «иностранка» ощущала, что логика их рассуждений в своей подоснове та же, что и у собравшихся  вечером в свой импровизированный “политклуб” в сквере у Оперы мужчин, у стариков в беседке за окном в моем ереванском дворе, у молодых людей за столик открытого летнего кафе, у соседок-приятельниц, если их за чашечкой кофе вдруг попросишь сказать свое мнение о показанном вчера по телевизору сюжете. Разница — в степени интеллектуальности, эрудиции, аналитическом таланте, оригинальности мыслей и образов. Но первичная логика восприятия мира — единая. Когда я писала для армянских газет, то сама, иногда невольно, а иногда и осознанно, наслаждаясь процессом, отдавала себя во власть этой логики.

Носителем ее является по сути весь народ. Я позволяю себе такое смелое обобщение, потому что армяне в целом очень “политический” народ. Политическая мифология складывается в народном сознании, а уже затем дорабатывается, облекаясь в логическую форму, политологами, либо безжалостно оспаривается ими как вредные народные предрассудки — в этом случае политологи действуют методом от противного. В этом смысле характерно невероятное количество выросших в начале девяностых в Армении центров и групп, на добровольных началах занимавшихся политическим анализом и прогнозом. Россия даже близко не знала подобного бума.

Общественное мнение в Армении выражено не только намного более четко, чем в России, оно значительно более концептуализировано. Чуть ли ни любой встречный даст не просто оценки событий, но объяснит их причинно-следственную взаимосвязь, а, если повезет, даже и принципы этой взаимосвязи. Более того, его объяснение будет в целом похоже на те объяснения, которые дадут большинство других таких же случайных встречных. На верхах, у властной элиты, у интеллигенции, у журналистов мнения могут быть диаметрально противоположны, в зависимости от партийной принадлежности. Но в целом в обществе по основным вопросам наблюдается почти полное единодушие. Причем это, повторю, касается не самой по себе оценки событий, а достаточно сложной цепочки рассуждений и взаимосвязанных выводов.

Разнобой в оценках встречается в периоды, когда общественное мнение еще не выработалось. Но всегда наступает момент, когда оказывается, что выбор уже сделан. Причем дело здесь не в заимствование оценочных суждений, а в том, что каждый индивидуально размышляет в рамках единой схемы, мифологемы мира и сам по себе приходит к тем же выводам, что и остальные. В Армении не бывает непредсказуемости на выборах и референдумах. И если народ встает к власти в оппозицию, как в настоящее время, это опять же касается всего народа целиком (кроме политиков) и сломить общественную точку зрения практически невозможно.

Если армяне обладают определенной мифологемой геополитики, то ею оперируют практически все. К внешнеполитической составляющей армянской политической мифологии последнее пока не относится. Она сложилась недавно, причем, скорее в Карабахе, чем в Армении, и достоянием общественного мышления еще не стала. Однако она зиждется на той же мировоззренческой базе.

То, о чем я буду рассказывать в своей работе, касается массового, народного политического сознания. Я не буду касаться политических “мифов” какой-либо отдельной партии, если только они не преломляются так или иначе в народном сознании.

Таким образом, под политической мифологией я буду понимать те концептуальные представления, сложившиеся в народе самопроизвольно на основание его исторического опыта и которые представляют собой часть этнической картины мира.

 Здесь придется остановиться. Ведь для того, чтобы дать целостное и связанное описание политической мифологии народа, необходимо прежде определить те парадигмы, на которых она зиждется. Для того, чтобы понять значение политической мифологии как способа упорядоченного восприятия арены политического действия, необходимо рассмотреть этническую картину мира в качестве психологической системы стимулирующей человеческую активность в мире.

Продолжение следует.



Читайте также

Оставить комментарий