ИНТЕРВЬЮ ПРЕЗИДЕНТА ИЛЬХАМА АЛИЕВА АВТОРИТЕТНОМУ РОССИЙСКОМУ ЖУРНАЛУ «НАЦИОНАЛЬНАЯ ОБОРОНА»
Президент Азербайджанской Республики Ильхам Алиев дал интервью главному редактору авторитетного российского журнала «Национальная оборона», известному военному эксперту Игорю Коротченко. Интервью опубликовано сегодня на сайте журнала.Ru.irevanaz.com представляет это интервью.
-Господин Президент, скоро уже практически годовщина со дня известных событий, которые имели колоссальные геополитические последствия. Это - военная и политическая победа Азербайджана и изменение коренным образом всей ситуации в регионе и, в целом, в мире. Но, тем не менее, мы возвращаемся в этот день - 27 сентября 2020 года. Как начинался этот день? Как Вам доложили о том, что Армения начала боевые действия? Как развивались события в этот день?
-Да, день начался с этого сообщения. Мне сообщил министр обороны о том, что наши позиции на линии соприкосновения и некоторые населенные пункты подверглись артиллерийскому обстрелу со стороны Армении. Было принято решение дать адекватный ответ, и, таким образом, мы вступили в войну, которая, как оказалось, была неизбежной. События развивались очень стремительно. По истечении первого дня военных действий мы освободили стратегически важные высоты в Кяльбаджарском районе, в горах Муровдага в направлении Агдере, а также 6 сел – четыре в Физулинском и два - в Джебраильском районе. Нам удалось в первый же день прорвать первую линию обороны противника, и после этого все 44 дня мы шли только вперед.
-Как вырабатывался план контрнаступательной операции, которая получила название «Железный кулак»? Почему именно это название было принято? И кто принимал участие в выработке под Вашим руководством замысла, плана контрнаступательной операции?
-План по ведению боевых действий в стране, которая находилась в состоянии войны, хоть и замороженного конфликта, но в состоянии войны, естественно, на все случаи жизни разрабатывался давно. И естественно, с учетом новых реалий, с учетом новых возможностей, в том числе технологических возможностей Азербайджана, в этот план периодически вносились изменения, и каждый раз эти изменения утверждались мною. Это естественно. Я знаю также, что и у армянской стороны был план действий на случай войны. По существу, они начали его реализовывать 27 сентября. Таким образом, основа нашего поведения во время войны была разработана, естественно, задолго до начала боевых действий в прошлом году, но в течение хода военных операций мы вносили изменения. Это было обусловлено, во-первых, тем, что за долгие годы избежать какой-то, даже хоть и небольшой, утечки информации было невозможно. Мы предполагали, что противник в общем-то осведомлен о предполагаемых наших действиях. Зона боевых действий достаточно ограничена, и любой военный специалист, естественно, может определить, где будут проходить основные операции. Поэтому мы вносили, можно сказать, ежедневно коррективы в план боевых действий. Каждый день я проводил совещания с руководством Министерства обороны, Государственной пограничной службы, Министерства внутренних дел, Службы государственной безопасности и Службы внешней разведки. На этих совещаниях мы подводили итог прошедшему дню, выявляли недостатки и также планировали, и утверждали действия на следующий день. Поэтому шла такая, скажем, очень активная каждодневная работа, и во многих случаях, - ход военных действий известен сейчас уже, - для противника были большой неожиданностью наши действия, наши операции.
Что касается названия операции, естественно, в начале военных действий у нашей операции никакого названия не было. Выражение «железный кулак» я использовал несколько раз во время своих обращений к азербайджанскому народу, когда сообщал об освобожденных городах и селах. Несколько раз я этот термин использовал и говорил, что наш «железный кулак» разобьет голову врагу, если они по своей воле не уйдут со всех оккупированных территорий. И уже как бы этот термин был воспринят обществом, и потом я решил его, если можно так сказать, формализовать и назвать операцию. Но это было опять же в течение хода военных операций.
-Война - это всегда испытание на прочность всей системы государства, государственного управления, воли народа. Не секрет, что в условиях, когда часть территорий Азербайджана находилась долгие десятилетия под оккупацией, Азербайджан готовился к этой войне. Не могли бы Вы охарактеризовать ход тех политических, экономических и других преобразований в Азербайджане, которые позволили иметь тот военный потенциал, который в конечном итоге помог одержать победу?
-Да, вы совершенно правы. Мы, естественно, должны были в течение короткого времени, даже в ходе ведения операций, очень активно провести работу по мобилизации наших ресурсов - и людских ресурсов, и технических ресурсов. Должен сказать, что в течение этих 44-х дней мы сформировали еще один армейский корпус. За короткое время - мобилизация личного состава этого корпуса была осуществлена всего за два дня. Также они были обеспечены и соответствующими всеми необходимыми вооружениями и техническими средствами. Мы также мобилизовали наши технические возможности, которые позволили нам более эффективно вести контрнаступательную деятельность. Большая работа была проведена по обеспечению безопасности населения, которое проживало вблизи от зоны соприкосновения. В этих районах у нас проживали сотни тысяч человек, которые находились под каждодневным обстрелом армянской артиллерии. Поэтому частичная эвакуация населения также была проведена. Хотя должен сказать, что основная часть жителей этих сел и городов осталась в своих домах и сказала, что никуда они со своих земель не уйдут. Но, естественно, мы на протяжении долгого времени работали над укреплением нашего потенциала, в первую очередь, обеспечением экономической независимости. Потому что без этого мы были бы зависимы от каких-то финансовых вложений, либо кредитных ресурсов и, естественно, не могли бы позволить себе модернизировать вооруженные силы. Поэтому практически с первого дня пребывания на посту Президента началась работа по обеспечению экономической независимости. Мы ее достигли, считаю, где-то лет за шесть-семь. К 2010 году Азербайджан уже полностью был способен осуществлять независимую экономическую политику, реформы и огромные инвестиции в инфраструктуру.
Конечно, модернизация вооруженных сил с точки зрения закупки современных образцов военной техники шла быстрыми темпами. Эти данные всегда публиковались, они в открытом доступе, и все знали у кого, сколько и что мы покупаем. И, конечно же, велась большая повседневная работа над повышением боеспособности вооруженных сил. Поскольку хорошо известно, что какими бы техническими средствами страна ни обладала, без боеспособных вооруженных сил выиграть сражение, тем более войну, тем более в таких неблагоприятных географических условиях было бы невозможно. Комплекс этих мер по существу и привел к тому, что мы создали очень мощную военную составляющую, и Вторая Карабахская война это показала. Мы также продемонстрировали свои возможности, очень ограниченные, в ходе боевых действий в апреле 2016 года, когда была освобождена часть оккупированных территорий, и мы дали возможность армянской стороне принять важное решение по деоккупации. К сожалению, наши действия тогда, когда мы остановились, были неправильно истолкованы армянской стороной, за что они поплатились.
Также мы продемонстрировали свои возможности ведения операций, скажем, бескровных, во время операции на границе Нахчыванской Автономной Республики и Армении в мае 2018 года. Поэтому мы знали наш потенциал, знали на что мы способны и, естественно, трезво оценивали, в отличие от армянской стороны, возможности противника и стремились использовать рычаги влияния для того, чтобы заставить Армению добровольно покинуть оккупированные территории. И все мои призывы к международным структурам о введении санкций против Армении имели эту цель. Потому что, если бы это произошло, Армения была бы вынуждена покинуть оккупированные территории и война бы не произошла. Но, к сожалению, этого не произошло. Армянское руководство в последний период перешло к открытым провокациям. Заявления руководства Армении о том, что Карабах – это Армения и точка, по существу означали выход из переговорного процесса. А заявление министра обороны Армении, которое он сделал в Америке, о том, что Армения готовится к новой войне за новые территории, было открытой угрозой и демонстрацией наплевательства к элементарным нормам здравого смысла и международного права. Поэтому все к этому шло. И если посмотреть хронологию, предшествующую началу военных действий, - июль, когда была учинена провокация на государственной границе и погибли наши мирные жители и военнослужащие, и август, когда была заслана диверсионная группа, которая была обезврежена в Геранбойском районе, ну и сентябрь, о чем уже всем известно.
-Во время войны всегда обращают внимание на лидеров, на верховных главнокомандующих. Все видели, насколько Вы были спокойны, невозмутимы и в то же время уверенны. На чем основывались Ваши такие, я бы сказал, твердость, уверенность и спокойствие? На понимании исторической справедливости этой войны? На понимании того, что Вы как Верховный главнокомандующий имеете одну из лучших армий в регионе? Основа этого спокойного, уверенного поведения, которое было исключительно достойно, особенно на фоне всех, я бы сказал, телодвижений противоположной стороны, армянской?
-Мне трудно сказать, как бы дать сразу ответ на этот вопрос. Я думаю, что здесь, наверное, играют роль какие-то характерологические особенности. Я в принципе человек уравновешенный, спокойный. И я неоднократно говорил и в своих интервью, что любой государственный деятель, а тем более занимающий позицию первого человека в государстве, должен оставлять свои эмоции вне его каждодневных обязанностей. У каждого человека есть эмоции и, естественно, мы их проявляем, но за долгие годы работы я, наверное, выработал в себе какие-то качества, которые мне позволяют абстрагироваться от этого.
Во время ведения военных действий ни разу мы не поддались на провокации. Даже когда бомбили наши города, убивали наших детей и женщин, мы не отвечали Армении тем же самым, мы не бомбили их города. Хотя понять эмоции, которые нас переполняли, было можно. Мы не совершали военных преступлений. И мной в первый же день военных действий были даны очень жесткие указания военнослужащим, что будут строго наказываться те, кто позволит себе военные преступления. И думаю, что вот факторы, о которых я говорю, плюс, конечно же, уверенность в своей правоте, характеризуют то, о чем вы говорите. Ну и потом, вы знаете, это тоже очень важно для общества и для военного командования, когда военное командование видит, что Президент спокоен, уравновешен, уверен в себе, уверен в победе – это их окрыляет и это они передают своим подчиненным, это идет каким-то таким электрическим зарядом сквозь всю пирамиду от военного командования до рядовых. И то же самое передается и обществу. Плюс с первых же дней военных действий мы вкусили радость победы, которую ждали так долго. Я уже сказал, что в первый же день были освобождены населенные пункты. И общество практически каждый день ждало от меня новых сообщений в Твиттере, либо моих обращений к народу. И когда несколько дней этого не происходило, уже думали: что случилось? Уже все привыкли к тому, что мы идем вперед. Хотя многие, конечно же, понимали, что война – это непредсказуемая вещь. И с учетом рельефа, и с учетом этих укрепрайонов, многочисленных линий обороны продвигаться теми темпами, которые мы осуществляли, было очень сложно. И более того, мы все операции планировали так, чтобы осуществлять их с минимальными потерями. Поэтому это тоже воспринимается с удивлением, что страна, которая вела контрнаступательные операции, потеряла намного меньше, чем та страна, которая, постоянно, как они говорили, тактически отступала. Так что, думаю, вот такая палитра этих факторов и придавала уверенность и мне, и армии, и народу.
-У любой войны есть определенная хронология. Как бы Вы могли охарактеризовать основные этапы операции, которая завершилась победой, начиная с 27 сентября и заканчивая, собственно, взятием стратегически важного и исключительно символического города, имеющего особое значение для Азербайджана, - города Шуша, основной ход операции?
-Я думаю, что из таких важных этапов, конечно, это первый день, это прорыв первой линии обороны противника, линии обороны, которая укреплялась на протяжении почти что 30 лет. Сейчас уже тот, кто посещает освобожденные территории, видит эти рвы, часть еще осталась противотанковых ежей и колючей проволоки, и минные поля, все было заминировано сотней тысяч мин и они до сих пор там находятся. Поэтому и это было важно. Потому что, если бы нам не удалось в первый же день прорвать линию обороны, нам было бы сложнее. И с точки зрения ведения военных действий, и с точки зрения морального духа вооруженных сил это сыграло очень важную роль. Думаю, что Вторая Карабахская война очень показательна для многих именно в плане слагаемых факторов, которые вели к успеху.
Также я бы отметил важность проведения Гадрутской операции. Поскольку нас там не ждали, и армянская сторона не предполагала, что мы пойдем этим путем, для них это было неожиданно. И несколько дней после взятия Гадрута армянская сторона заявляла о том, что Гадрут у них. Хотя в Гадруте уже на всех высотах были наши, а понимание того, что город взят или не взят, у армянского руководства было несколько дилетантским. Взятием всех господствующих высот над Гадрутом по существу судьба этого города была решена. И был просто вопрос времени, когда мы физически туда зайдем, опять же с минимальными потерями. И только когда мы показали, как военнослужащий, водрузив флаг над зданием администрации, рапортует мне о взятии Гадрута, у армянской стороны уже не было аргументов дальше сочинять небылицы.
До Гадрута был освобожден город Джебраил - в начале октября. Это было важно и с символической точки зрения. Поскольку это был первый город. До этого мы освобождали села и поселки. И, конечно же, важным этапом было освобождение города Физули 17 октября, поскольку это крупный город, в Карабахском регионе это второй после Агдама город по численности населения.
Также я отметил бы, конечно, взятие населенных пунктов Солтанлы и Амирварлы. Почему? Потому что там был очень мощный укрепрайон. Несколько дней нам пришлось вести очень активные военные действия, чтобы сломить сопротивление противника. В некоторых направлениях противник бросал оружие и убегал, - они сами признали, что у них было 10 тысяч дезертиров, - а в некоторых населенных пунктах они стояли до конца. Мы это должны отметить. Я думаю, что ни у кого не должно быть сомнений в том, что в некоторых операциях армянская сторона проявляла стойкость, и ни в коем случае нельзя и недооценивать противника, и принижать или умалять достоинство. Поэтому освобождение Солтанлы и Амирварлы – это был путь на Зангилан - имело очень важное значение с точки зрения дальнейшего хода событий. Что касается взятия города Зангилан, уже по существу они оттуда убегали. Поскольку сил сопротивляться не было, плюс еще во время военных действий первого периода ими были допущены ошибки, когда они пытались контратаковать, что было совершенно глупо с военной точки зрения. Вместо того, чтобы укреплять оборону, они бросили силы на контратаку и были полностью уничтожены. Ну и, конечно, дальнейшая операция - я бы отметил, это освобождение Губадлы и выход на юг Лачинского района, освобождение сел Лачинского района - Гюлябирд и других, которые позволили нам контролировать Лачинский коридор. По существу он был уже под нашим контролем. Ну и, конечно, венец нашей победы – это Шушинская операция. Любой, кто едет сейчас в Шушу Дорогой Победы, может увидеть откуда мы туда шли. Это была просто мобилизация невероятных физических, моральных усилий. Причем это долгие, долгие и долгие дни в лесах, в бездорожье с легким вооружением, без устали идти столько и еще потом освобождать Шушу – это беспримерный подвиг, героизм. Конечно же, взятие Шуши сломало хребет врагу, и после этого практически враг сдался.
-Любая современная война носит гибридный характер, и информационная составляющая не менее важна, чем военная. Мы видели, как работала армянская пропагандистская машина, видели, как отвечал Азербайджан. Для очень многих российских телезрителей памятен тот эфир, программа «60 минут» на канале «Россия». В вечернее время, в прайм-тайм десятки миллионов россиян смотрели этот эфир, и выступали Вы, выступал господин Пашинян. И очень многие, опять же не хочу бросать камень в адрес господина Пашиняна, но, знаете, это был такой политический, информационный триумф. Насколько Вы четко, спокойно, с железобетонной логичностью изложили Вашу позицию. И мы видели Вашего оппонента, который, мягко говоря, выглядел неубедительно. Вот эта информационная составляющая - борьба за умы, за отношение международного сообщества. Здесь, безусловно, и Азербайджан, и лично Вы, господин Президент, показали образцы современной дипломатии, я бы сказал, может быть, те вещи, которые войдут в историю современной дипломатии. Как удавалось на этом информационном фронте противостоять, двигаться вперед?
-Это также сложилось, я скажу, как бы спонтанно. Потому что с первых же дней боевых действий к конфликту был повышенный интерес в мировых медиа - и в российских, и в западных, и соседних странах. И я отвечал согласием на все обращения, потому что считал нужным довести до внимания общественности как можно большего числа стран правду о ситуации: что происходит, в чем были причины конфликта, кто является оккупантом, а кто - жертвой оккупации. Потому что на протяжении десятилетий армянская пропаганда, которая достаточно эффективна во многих странах, и диаспорские организации создавали ложное представление о конфликте. Ведь если даже посмотреть на начало военных действий и те решения, которые были приняты некоторыми странами, они просто никакой логике не поддаются. Когда Азербайджан подвергся оккупации, Конгресс США принял злополучную поправку к Акту о поддержке свободы, поправку номер 907, которая лишала Азербайджан прямой военной помощи, прямой помощи, не только военной, США. И мы, пострадавшая страна, были по существу дискриминированы. А обоснованием этой поправки, в принятии которой, кстати, сыграли очень большую роль и последующие руководители США, которые занимали и занимают очень высокие посты в администрации, причиной, обоснованием было то, что Азербайджан блокирует Армению. Представьте, оккупированы Зангиланский район, Губадлинский, Лачин и Кяльбаджар. И вот это называется блокадой Армении. То есть, я к тому говорю, что диаспорские организации и также подконтрольные армянскому лобби средства массовой информации извращали суть конфликта. То есть, то, что Армения - агрессор, оккупант, которая совершила этнические чистки, геноцид в Ходжалы, разрушила все исторические и культурные здания, это все скрывалось. А мы представлялись как какой-то монстр, как страна тоталитарная, авторитарная, иначе как диктаторский режим Алиева меня не называли ни Washington Post, ни New York Post, ни Figaro, ни другие средства массовой информации США, Франции, Германии и других многих стран. И тем самым армянская диаспоральная власть - она намного более могущественная, чем власть Республики Армения - создавала такой фон и давала посыл, что в такой диктаторской стране армянское население не может чувствовать себя безопасным, - хотя Азербайджан - многонациональная, многоконфессиональная страна и все здесь живут в мире и согласии, - и вот поэтому как бы Нагорный Карабах должен отделиться и Нагорный Карабах должен иметь независимый статус.
Вот такая фабула, вокруг которой все это формировалось, и, конечно же, нам с несопоставимыми медийными ресурсами по сравнению с армянским всемирным правительством было очень трудно говорить правду. Конфликт привлек внимание медиа, и я использовал эту возможность для того, чтобы довести правду о том, что происходило. То, что я говорил, все документально можно подтвердить. Я ни одного слова не сказал, которое бы не соответствовало исторической правде, либо тому, что происходило каждодневно на поле боя. Армянская сторона врала своему народу, врала мировому сообществу о том, что происходило во время войны, и о том, что происходило до того. И поэтому, конечно, я думаю, в первую очередь, их тезисы были неубедительными, и по существу они дискредитировали себя, и мы смогли довести правду о том, что произошло. Я кстати, благодарен каналу «Россия» за то, что организовали этот эфир, где мы в прямом эфире могли выразить свою позицию. Когда идет такой честный поединок, будь то на поле боя, будь то в информационном пространстве, шансов у армянской стороны, конечно же, не могло быть.
-44-дневная война сегодня изучается в генеральных штабах ведущих стран мира. В первую очередь, многие уже военные эксперты мирового уровня называют ее войной дронов. Конечно, это как бы визитная карточка, можно сказать, Второй Карабахской войны, насколько масштабно и эффективно Азербайджан использовал все классы беспилотников. Это - война XXI века. Одновременно находилось огромное количество летательных аппаратов, которые выполняли функции разведки, поражения выявленных целей. Вы могли бы как Верховный главнокомандующий сказать об этом феноменально успешном опыте боевого применения. Потому что до этого конфликта ни Соединенные Штаты Америки, ни даже Израиль не имели примера такой высокотехнологичной успешной, эффективной войны. Как это удалось, благодаря чему?
-Вы совершенно правы. До Второй Карабахской войны в таком масштабе, с такой эффективностью беспилотные летательные аппараты не использовались. Мы начали закупку беспилотных летательных аппаратов достаточно давно, уже, если память не изменяет, более 10 лет. Это были средства поражения израильского производства. Мы их освоили и применили во время кратковременных боевых действий в апреле 2016 года. Это было неожиданностью для армянской стороны. Но опять же возвращаясь к тому, о чем я говорил, мы не стали усугублять тот конфликт, потому что у нас не было намерений широкомасштабных военных действий. Поэтому это быстро закончилось. Впоследствии мы стали приобретать и другие, то есть, в апреле 2016 года мы использовали Harop. Потом мы начали приобретать и другие беспилотные средства израильского производства, а именно Sky Striker, - это сейчас уже ни для того не секрет, поэтому нет смысла этого скрывать, - и другие - и Orbiter, как вы сказали, - и разведывательные, и боевые. На то время турецкий военно-промышленный комплекс еще не приступил к производству БПЛА. Как только он приступил, мы были первыми, я думаю, иностранными покупателями Bayraktar ТВ2, который также себя очень эффективно проявил и в плане разведки, и в плане нанесения точных ударов. Но, конечно, необходимо было провести такую координацию и распределение обязанностей, если можно так сказать, между беспилотными летательными аппаратами.
Что касается Bayraktar ТВ2, то во время боевых действий несколько из них постоянно были в воздухе. Конечно, иной раз погодные условия создавали препятствия, но поскольку большинство дней погода была ясная, они работали практически ежедневно, может быть, с какими-то небольшими перерывами. Скоординировать и сопоставить израильские и турецкие БПЛА, конечно, требовало большого мастерства. И перечень целей у них был разный, поскольку поражающая мощность барражирующего боеприпаса выше, чем у ракеты Roketsan. Поэтому стратегические цели, крупные цели были поражены Harop, а бронетехника и другие цели в основном поражались Bayraktar ТВ2. Но, как вы знаете, Harop - это оружие единовременного пользования, поэтому мы очень тщательно выбирали цели, которые стоят того, чтобы ударить по ним Harop.
Помимо этого, конечно, и вы правильно отметили, Bayraktar ТВ2 носит и разведывательный характер, поэтому важно было скоординировать их действия с системами артиллерийского огня, с системами нашей авиации, и это, конечно, требовало огромного профессионализма, навыков, поскольку это очень непросто. Очень непросто. Я должен сказать, что во время ведения военных действий в этой сфере у нас ошибок не было. Были ошибки, были недостатки, мы их знаем, мы их исправляли по ходу ведения войны. Я далек от того, чтобы идеализировать каждый наш шаг. Мы должны говорить правду и своему народу, в том числе и армейскому руководству. Я выговаривал не раз за просчеты, но они не носили фундаментальный характер. А что касается применения беспилотных летательных средств, то тут ошибок у нас не было.
-Тем более, Вы в начале интервью сказали, что одна из задач, которую Вы ставили при проведении контрнаступательной операции, была минимизация, исключение потерь среди мирного населения. Высокоточные беспилотники действительно обеспечивают точечное поражение именно военных целей, плюс несколько систем контроля. И в этом плане столь успешный опыт подтверждает прежде сказанный Вами тезис о том, что ставилась задача вести войну на основе международного права, соответственно тех конвенций, и, безусловно, избирательного поражения именно военных целей.
-Да, вы совершенно правы. И именно поэтому у армянской стороны очень мало жертв среди мирного населения, порядка 30-ти, по нашим данным. И они, по-моему, эти данные не оспаривают. И то из них большинство - это те гражданские лица, которые находились около артиллерийских орудий - подносили боеприпасы и сами из них стреляли. Вы совершенно правы, что использование Bayraktar ТВ2 нам очень помогло в ведении боевых действий, расчистке путей для проникновения наших вооруженных сил и занятия новых позиций, а также минимизации потерь. За время войны мы уничтожили и взяли как трофей 366 танков, уничтожено огромное количество еще бронетехники и артиллерийских орудий. «Байрактары» уже вселяли ужас в противника, и многие из трофейных танков мы взяли даже не в бою. То есть, армянский экипаж выдвигался на какие-то позиции, потом они выпрыгивали из этих танков и разбегались, потому что боялись попадания «Байрактаров». Мы это ежедневно практически демонстрировали в интернете. И, естественно, это вселяло ужас в военнослужащих врага. Поэтому многие танки, как я уже сказал, были просто ими брошены.
-Еще одна, скажем, страница Второй Карабахской войны, которая привлекает опять же пристальное внимание ведущих военно-исследовательских центров во всем мире, – это действия сил специального назначения Азербайджана, которые мы наглядно видели, в частности, при операции по освобождению города Шуша. Известно, что это были и силы специального назначения, в том числе которые замыкались не только на Министерство обороны Азербайджана, но и на другие структуры, специальные службы. Насколько можно было бы дать характеристику именно этим боевым операциям сил специального назначения Азербайджана?
-Да, вы совершенно правы, силы специального назначения Министерства обороны сыграли решающую роль в проведении важнейших операций по освобождению оккупированных территорий, в первую очередь Шушинской операции, но и не только Шушинской операции. Они участвовали самоотверженно, идя на смерть во многих операциях, продемонстрировали и профессионализм, и самопожертвование.
Я всегда уделял особое внимание силам специального назначения. Их деятельность, обмундирование, каждодневная тренировка были под регулярным моим контролем. Я неоднократно с ними встречался и видел, что мы на самом деле создали очень боеспособную военную единицу, которая может решать очень сложные вопросы. И если опять вернуться к ходу боевых действий, ведь сам рельеф местности был для нас очень невыгоден. Мы по существу взбирались в горы. Армянская сторона заняла все ключевые позиции на высотах, несколько линий обороны, и рельеф – это тоже линия обороны, это тоже укрепление. Поэтому нам пришлось проявить в общем-то чудеса профессионализма и воли, и силы, и любви к Родине. Так что я очень высоко ценю их деятельность.
Но и, как вы правильно отметили, мы создали несколько спецназов в различных структурах. В военных действиях очень активно и эффективно участвовал спецназ Пограничных войск, принимал участие в освобождении многих населенных пунктов. Также хотел бы отметить спецназ Внутренних войск МВД, который тоже активно подключился уже в ходе военных действий, поскольку изначально мы не предполагали их использовать, хотя их тоже готовили и оснащали. В том числе и Погранслужбу оснащали боевой техникой, может быть, не совсем свойственной их роду деятельности прямому, и внутренние войска. То есть, я создавал такие способные мобильные военные группировки, которые помимо своих прямых обязанностей могли бы выполнять и функции по освобождению территорий.
Также мы на определенном этапе военных действий привлекли спецназ Отдельной общевойсковой армии Нахчывана, который был командирован из Нахчывана и участвовал с другими представителями сил специального назначения в боевых операциях. Активно, эффективно проявили себя также морские пехотинцы. И силы специальных операций Службы государственной безопасности и Службы внешней разведки. Таким образом у нас было 7 спецназов, но, конечно же, основную функцию выполнял спецназ Министерства обороны. И координация действий между ними также имела очень большую важность, поскольку многие операции они проводили совместно. И здесь слаженность их действий имела очень важную роль в успехе военной операции. На некоторых военных учениях, которые мы проводили в предыдущие годы, мы проводили совместные военные учения спецназа Министерства обороны, Погранслужбы, Внутренних войск, как бы тестировали их координационную деятельность. Но одно дело, когда это на учениях, другое дело, когда во время войны. Так что они все проявили героизм, были награждены высокими орденами, медалями, и мы можем ими гордиться.
-В ходе Второй Карабахской войны Армения неоднократно наносила удары, в основном в ночное время, с использованием оперативно-тактических ракетных комплексов по азербайджанским городам. Мы помним эти чудовищные ночные кадры, и все помнят Ваше обращение, когда Вы сказали, что Азербайджан будет воевать честно, «мы не будем отвечать такими ракетными ударами на те атаки, которые проводила Армения». В этой связи планирует ли Азербайджан инициировать создание некоего органа, может быть, международного военного трибунала или каких-нибудь других, может быть, структур для того, чтобы дать международно-правовую оценку этим преступлениям против человечности? Потому что нет ни военного, ни политического оправдания тем ракетным ударам. Потому что подвергалось атакам гражданское население. И мы помним, что известная доктрина Тонояна как раз и предусматривала подобного рода действия.
-Вы совершенно правы. Во время войны все увидели кто есть кто, кто ведет честный бой, а кто подло атакует спящие города. Причем самое интересное в том, что после ударов оперативно-тактическими ракетами по жилому кварталу Гянджи ночью, по спящим людям и детям, армянское руководство заявляло, что они не имеют к этому никакого отношения. Вы знаете, какой-то уровень цинизма запредельный. А кто? Это что, мы сами ударили? То же самое они говорили многие годы, что азербайджанцы сами устроили геноцид в Ходжалы, чтобы обвинить армян. То есть, цинизм, который, наверное, не имеет аналогов в мире. Хотя всем людям, кто мало-мальски знаком с такими типами ракет, известно, что дается задание, выбирается цель и она идет точно в цель. То есть, цель была именно уничтожение гражданского населения на главном проспекте города Гянджа. Это показатель их политики и качеств, я бы сказал.
Но больше всего пострадал, конечно, город Тертер. Потому что он в самой непосредственной близости находился. Ежедневно он обстреливался артиллерией. Было выпущено более 16 тысяч снарядов по маленькому городку. Тем самым они пытались выместить какую-то злобу или отомстить нам за поражение на поле боя. Это первое. Второе, они думали, что они нас остановят. Они думали, что люди, которые пострадали, будут требовать от власти остановить военные действия. Расчет был такой. Но они просчитались, они нас недооценили и с точки зрения боеспособности армии, и с точки зрения морального духа азербайджанского народа. Пострадавшие люди, которые потеряли близких, которые сами еле-еле выбрались из-под завалов, говорили: идите только вперед. Я получал огромное количество обращений, писем, что мы готовы погибнуть, но мы должны вернуть свои земли. И это тоже не сработало.
Должен сказать, что этот расчет был также у некоторых западных кругов, потому что мне во время некоторых интервью или бесед после интервью некоторые западные корреспонденты говорили с удивлением: мы были на похоронах погибших от армянских обстрелов, и мы там не увидели никакого недовольства, наоборот, все говорят о Вас, все Вас благодарят, все хотят, чтобы Вы довели дело до конца. Вот такая была картина ситуации.
Что касается трибунала, знаете, хорошо известно, что международный трибунал по военным преступлениям – это институт достаточно политизированный, основанный на двойных стандартах, на выборочности подхода, и события последних лет неоднократно это доказывали. С учетом такого лоббистского потенциала Армении, который имеется на Западе, с учетом особых отношений Армении со многими странами Запада трудно рассчитывать, что нам удастся этого добиться, скажу совершенно искренне. А если даже удастся, нет гарантии, что это будет честный суд, а не превратится в очередной инструмент очернения Азербайджана. Но, наряду с этим, естественно, все факты военных преступлений во время войны задокументированы, и, естественно, мы будем предпринимать серьезные юридические действия по привлечению к ответственности военных преступников. Также ведется работа - она уже близится к завершению - по оценке ущерба, который был нанесен за годы оккупации. Мы привлекли международные компании, юридические компании, которые проводят оценку, которые потом будут нам помогать в международных судах с юридическими исками. Потому что Армения должна ответить за преступления, за разграбление нашего имущества, за уничтожение исторических памятников, собственности граждан, за вырубку лесов, за загрязнение наших рек и озер, это все подсчитывается, за незаконное использование наших полезных ископаемых на оккупированных территориях. То есть, мы эту работу ведем целенаправленно. Уже подготовлены юридические процедуры в отношении тех иностранных компаний, которые незаконно добывали полезные ископаемые. Сейчас этот процесс уже в стадии реализации. Так что мы, естественно, будем использовать все возможные инструменты для привлечения к ответственности преступников.
-Трехстороннее заявление поставило точку в этой войне. Оказавшись в безвыходной ситуации, Армения капитулировала. Мы все помним известные кадры, триумф Азербайджана. Как принималось это решение, что осталось за кадром? Может быть, есть какие-то подробности, которые сегодня можно рассказать об этой политической кухне. Потому что все прекрасно понимали, для многих это стало неожиданностью,