Теймур Атаев: «Имел ли место геноцид в Османской империи?»

Данная тема является одной из наиболее обсуждаемых в общемировом пространстве. По этой причине, в целях объективного подхода к проблеме, автор публикуемого историко-аналитического материала Теймур Атаев принял решение осветить вопрос с использованием большого количества свидетельств, принадлежащих непосредственным участникам событий. Также приводится информация признанных авторитетов, исследовавших эту проблему
     С 1912 г. Россия инициировала постановку вопроса перед Стамбулом о проведении реформ в армянонаселенных регионах Османской империи. На первый взгляд, это может показаться неожиданным, т.к. в предшествующий период российские власти предпринимали значительные антиармянские шаги внутри страны. Так, с 1908 г. немало членов «Дашнакцутюна» были подвергнуты арестам в различных регионах империи, а в 1911 г. к суду Особого присутствия Сената оказались привлеченными около 160 человек. Следовательно, возврат Петербурга в период т.н. Балканских войн к старому «формату» восприятия «армянских чаяний» имел свои причины. Мотив данных шагов можно почерпнуть из откровений российского министра иностранных дел в 1910-1916 гг. Сергея Сазонова, заявлявшего, что Россия в «целях ослабления Турции считала государственной своей задачей поддержку армян в Турции, и вследствие этого с высочайшего соизволения русская дипломатия, начиная с 1912 г., предпринимает самые энергичные шаги в интересах введения реформ в Турецкой Армении». Т.е далеко не судьба османских армян волновала русских. «Армянский фактор» всего лишь использовался Петербургом в качестве средства ослабления Османской империи. Однако, возврат царских властей к изначальной «концепции» в отношении «армянского движения» приводит к появлению ряда вопросов. Вполне очевидно, что к очередному «выводу в свет» «темы» о реформах подвели геополитические устремления России в Малой Азии. Но по какой причине этому не воспротивились британцы и французы, патронировавшие в тот период «армянское движение»?
     Как представляется, объяснение данной «метаморфозы» в том, что на рассматриваемом этапе Лондон и Париж стали предпринимать меры по ослаблению позиций Берлина, посредством своего политико-экономического присутствия в Османской империи уверенно продвигавшегося в направлении Азии. В данном контексте и целесообразно рассматривать предоставление европейскими кураторами Петербургу «права управления» «армянским фактором». Страны Антанты были уверены, что вступление России в игру с «армянскими реформами» приведет к ослаблению позиций Германии, как союзника Стамбула (а «втемную» – и России).
     С другой стороны, вполне естественным выглядит вопрос о том, по какой причине Англия и Франция сами не стали инициаторами очередного витка «армянского вопроса»? И в этом случае ответ лежит на поверхности. В свое время  германский морской министр в 1897-1916 гг. Альфред фон Тирпиц писал, что «развитие принципов Бисмарка, касающихся наших отношений с Россией...было...главным условием успешной внешней политики. Мы должны были установить пункты, в которых неизменные интересы России не сталкивались с такими же интересами Германии, и пойти России навстречу». Следовательно, в случае активизации действий Лондона и Парижа в приграничье с Россией (путем постановки «проармянских» вопросов), Берлин и Петербург без проблем могли бы увидеть союзников друг в друге. А уж этот тандем становился для Франции и Англии, если и не непреодолимым, то труднопроходимым. Так что интересы Британии, Франции и России по ограничению политического влияния Германии на ближневосточном направлении на данном этапе совпали.
     Естественно, развитие околоармянских игр четко анализировалось Германией, в 1913 г. командировавшей на ответственные посты османской армии немецких генералов и офицеров. Приоритеты Берлина в тот период довольно четко определила одна из наиболее влиятельных деятелей европейского коммунистического движения, немецкий социал-демократ Роза Люксембург: «Ускоренная ликвидация Турции... вызвало бы грандиозное увеличение сил России и Англии... В интересах немецкого империализма лежит... охрана ее от преждевременного разложения... выгодно сохранить... «неделимость» Турции до тех пор, пока она, разложенная внутри немецким капиталом... не упала бы, как спелый плод, в лоно Германской империи».
     При этом Р.Люксембург приводит слова теоретика германской стратегии на Бл. Востоке Пауля Рорбаха, раскрывавшего, что расчленение Османской империи явилось бы для Германии «большим ущербом... Мы не связаны прямым путем с Востоком... Немецкая малая Азия или Месопотамия могут стать действительностью лишь в том случае, если... Россия, а с ней вместе и Франция будут принуждены к отказу от своих существующих в настоящее время целей и идеалов... Если главными наследниками Турции будут Россия и Англия, то... оба государства... значительно расширят свое могущество». По этим причинам П.Рорбах призывал не допускать перехода армянонаселенных вилайетов Османской империи в руки России.
     Подтверждается вышеизложенное и С.Сазоновым: «Для осуществления известного под сокращенным названием «Гамбург-Багдад» грандиозного политического замысла надо было наложить руку на Константинополь, стоящий на рубеже Европы и Азии и предназначенный природой стать главным распределительным пунктом для того огромного торгового движения, которое неразрывно связывалось с представлением о прямом пути из Немецкого моря в Месопотамию и к Персидскому заливу».
     Таким образом, аспект «армянских реформ» являлся всего-навсего одним из пунктов реализации геополитических устремлений великих держав. Поэтому заявления об интересах армянского населения, звучавшие из уст лидеров этих стран, были совершенно противоположными. Тот же С.Сазонов писал, что «задача России воссоздать, во что бы то ни стало, этот армянский клин… Значение армянского элемента (не населения, а... элемента!!! – авт.) поэтому получает сугубо важный характер»(1). Вторил министру, правда, без акцента на «элемент»,  русский философ, историк, член ЦК оппозиционной партии кадетов Петр Струве, утверждавший, что «для создания Великой России есть один путь: направить все силы на ту область, которая действительно доступна реальному влиянию русской культуры. Эта область - весь бассейн Черного моря, т.е. все европейские и азиатские страны»(5). Однако, если часть властного истеблишмента обсуждала возможность создания автономной Армении в рамках Османской империи, те же кадеты выступали за аннексию территории османов с компактным проживанием армян. Так, член Госсовета России Владимир Вернадский утверждал,  что «самым оптимальным решением являлась бы аннексия Армении, которая связала бы армянскую интеллигенцию с русскими интересами»; аналогично высказывался редактор газеты «Речь» Иван Петрункевич: «В торговом, и в военном отношении выгоднее была бы аннексия Армении к России… Европейские державы, несомненно, постараются и свои интересы проводить в автономной Армении».
     В то же время, для постановки перед Стамбулом проблемы «нерешенности армянских реформ» должны были иметь место определенные обоснования. Поэтому инициировались поступления в Петербург различного рода «просьб с мест». Так, российский посол в Османской империи в 1911 по 1914 гг. Михаил Гирс в депеше на имя  С.Сазонова отмечал: «Ныне Католикос всех армян… взывает к России, как «к исконной защитнице христианских народов на Востоке и Именем Бога умоляет взять под свое покровительство многострадальный армянский народ, живущий в Турецкой Армении». Возможно, что именно в этом воззвании католикоса родился термин о «многострадальности» армян. Но ведь ее нужно было «обеспечить» (обосновать) «тяжелым положением армянских народных масс». Так, с этого момента армянская печать империи стала пропагандировать необходимость организации извне помощи «беззащитным армянам» с последующим вводом войск и освобождением от «османского ига». Затем «Дашнакцутюн» заявил об окончательном разрыве с младотурками, а в опубликованном в 1913 г. в Париже воззвании армянской партии «Гнчак» «правительства и народы европейских стран» призывались «предоставить возможность армянскому народу взять в свои руки политическую судьбу страны». Османские власти охарактеризовали данный демарш как измену родине, а Лев Троцкий подчеркнул, что «вновь было сделано косвенное обращение через голову Турции к общественному мнению Европы».
     Безусловно, продиктованные Петербургом шаги армян вызвали противодействие Берлина, в частности, обсуждавшийся летом 1913 г.  в Ени-Кейе проект армянских  реформ, включавший образование армянской автономии. Но при этом власти Германии предпринимали попытки «мягкого» привлечения армянских симпатий на свою сторону: под руководством востоковеда Иоганна Лепсиуса возникло немецко-армянское общество. Однако Россию уже было не остановить. 26 января 1914 г. Петербург вынудил османские власти подписать соглашение об армянских реформах, согласно которого предусматривалось создание штатов генеральных инспекторов (не из местных представителей) для «старшинства» в армянонаселенных вилайетах империи. Султан обязался провести аграрную, административную, судебную и др. реформы. Общий контроль возлагался на Россию. Справедливости ради нужно отметить, что,  как отмечал советник российского посольства в Османской империи в 1913 г. Константин Гулькевич, в реалии соглашение прозвучало лишь на бумаге. Он же констатировал: «Германия вошла с нами в соглашение по Армянскому вопросу с двоякой целью: во-первых, дабы иметь возможность сказать Порте, что она удержала Россию от широких реформ ценой своего согласия на… безопасные для Турции; во-вторых, дабы снискать расположение армян». 
     Таким образом, Россия приняла образ защитницы интересов армян. В апреле 1914 г. в послании С.Сазонову католикос Геворк V заявлял: «Под мудрым руководительством Вашего Высокопревосходительства русская дипломатия взяла на себя активную инициативу в выработке и в осуществлении реформ в Турецкой Армении... По Державной воле моего Возлюбленного Монарха Государя Императора Николая Второго армянский народ вновь призывается на историческую арену как единственный элемент, способный проводить в азиатской Турции начала европейской духовной и материальной культуры. И сразу «проведение духовной и материальной культуры единственного элемента» получает реальное воплощение: посредством плотно «курируемого» Петербургом «Дашнакцутюна» османские армяне начинают вооружаться. Как отмечал мининдел Советской Армении, историк Джон Киракосян «партия Дашнакцутюн полностью впряглась в военную колесницу царской России... заключалась сделка с царизмом - врагом свободы народов».
     На фоне же заключенного 2 августа 1914 г. неафишируемого германо-османского союзнического договора (Стамбул обязывался выступить против России) совещание в Кавказском наместничестве приняло решение об организации подразделений из османских армян, должных влиться в русскую Кавказскую армию. Один из идеологов «Дашнакцутюна» Ованес Качазнуни признавал создание «осенью 1914 г. армянских добровольческих отрядов для борьбы против турок». Всего в Кавказскую армию вошли четыре добровольческие армянские дружины, сформированные из османоподданных армян. Но Петербург шел значительно дальше. Так, С.Сазонов в письме председателю Совета министров Ивану Горемыкину отмечал необходимость «поддерживать самые тесные отношения, как с армянами, так и с курдами, чтобы использовать их во всякую данную минуту, если состоится разрыв с Турцией. С этой точки зрения были бы желательны всякого рода подготовительные действия для быстрой переправы через границу оружия и припасов и раздачи их зарубежному населению, когда разрыв совершится или станет неминуемым». А уже к концу сентября был подготовлен план восстания курдов, армян и ассирийцев. Тем самым, как справедливо пишет московский политолог Юрий Ханжин, Петербургу удалось инициировать националистическое движение в турецкой Армении, вплоть до помощи вооруженным выступлением, с тем, чтобы с помощью этих вооруженных выступлений в условиях войны облегчить наступление своей армии на Кавказском фронте». Сложившуюся ситуацию можно  резюмировать выдержкой из С.Сазонова: «Армяне в Турции не только не стояли на стороне турок, что в сущности составляло их гражданскую обязанность, но образовали многотысячные дружины, составленные в большинстве своем из армян турецкоподданных».
В свою очередь, османское правительство также пыталось обыграть «армянский фактор» в преддверии становившихся очевидными боевых действий с Россией. Армянский исследователь Роза Адамянц пишет, что Стамбул предлагал дашнакам «в случае военных действий… разжечь восстание российских армян, чтобы облегчить проникновение турецких войск в царскую империю. Взамен обещались «златые горы», вплоть до создания независимой Армении».
      Говорится об этом не на пустом месте. Один из лидеров «Дашнакцутюна», будущий военный министр Республики Армения Рубен Тер-Минасян вспоминал, что еще в августе 1914 г. в Эрзеруме активисты младотурок пытались «выяснить позицию армян в случае русско-турецкого столкновения; им была также поставлена задача склонить армян на сторону Турции. Они говорили: «...удача наших действий на Кавказе находится всецело в ваших руках, и в случае вашего согласия стать во главе кавказского антирусского движения достаточно будет двинуть на Кавказ войско в 200-300 тыс. человек, чтобы отбросить русских за Кавказский хребет; по изгнании русских… в центральной части образуем автономную Армению из Эриванской, Карсской и западной части Елизаветпольской губерний, с присоединением к ним прилегающих частей Эрзрумского, Ванского и Битлисского вилайетов». И далее Р.Тер-Минасян делает важное признание: «Армяне категорически отклонили все предложения турок. Уходя с совещания, турецкие делегаты заявили армянам: «На Кавказе армяне явно выступили на стороне России и являются помехой стремлениям Турции: ответственность за турецкие неуспехи всецело ляжет на вас, армян». В данной связи целесообразно отметить, что непосредственно Р.Тер-Минасян являлся одним из дашнакских лидеров, готовых положительно ответить на предложения турок, вплоть до создания армянских отрядов для совместного с османами сопротивления российской армии. Однако такого рода факты были немногочисленными.

     Вступление Османской империи в войну. Ванское восстание

     29 октября 1914 г. Османская империя выступила на стороне Германии, после чего Петербург объявил Стамбулу войну. Как свидетельствует российский исследователь Владимир Гривенко, параллельно наступлению русских войск, на османской территории «дашнаки вели… партизанскую войну с целью включения Турецкой Армении в будущую независимую Армению». Католикос Геворк V заявлял, что «вместе со всей Россией и победоносным русским войском армяне должны напрячь крайние усилия в борьбе с общими врагами». Поэтому ничего удивительного нет в том, что когда «29 декабря 1914 г. русский командующий, генерал Мышлаевский, контратаковал в Саракамыше... среди русских войск, участвовавших в сражениях, был дивизион армян христианского вероисповедания. Многие из них были турецкими подданными, но не проявляли лояльности к Турции»(Джон Киган - британский военный историк). По этой причине  директор Турецкого Института армянских исследований Омер Лютем и утверждает, что «в годы I мировой войны Османская империя на востоке страны воевала с русскими войсками и армянскими бандами, воевавшими на стороне России, а с другой стороны - была вынуждена обороняться от армянских восстаний в тылу. Таким образом, османские войска воевали на два фронта». Не согласиться невозможно.
     В контексте вышеотмеченного целесообразно отметить, что армянское население было убеждено в положительном решении «армянского вопроса». В немалой степени таким настроениям способствовали подписанные в начале 1915 г. между Россией, Францией и Англией соглашения о фактическом разделе Османской империи, согласно которым армянонаселенные вилайеты должны были отойти к России. И не случайно, аккурат за договоренностями о разделе империи, как пишет в своих воспоминаниях участник войны, хорунжий 1-го Кавказского полка, будущий командующий Корниловским полком (1917 г.) Федор Елисеев, «в Ване 1 апреля вспыхнуло армянское восстание. Армяне разбили небольшой гарнизон турок и полностью захватили власть в городе». Об армянском восстании в тылу османских войск говорит и другой непосредственный участник происходившего, командующий конным полком и бригадой, помощник дежурного генерала Главного штаба и обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба Николай Корсун,  который, правда, явно сознательно делает необходимую дипломатическую ремарку: «Восстание турецких армян, не направляемое русским командованием на Кавказском фронте, вспыхнуло в начале апреля в областях, примыкающих к оз. Ван. Наиболее организованно оно протекало в районе г. Ван, где восставшие армяне укрепились». Однако, с учетом еще осенью 1914 г. прозвучавшего со стороны наместника на Кавказе, главнокомандующего войсками Кавказского военного округа И. Воронцова-Дашкова настоятельного требования католикосу Георгу V обеспечить, чтобы «наши армяне совместно с зарубежными были бы готовы выполнить, как ныне… так и в будущем, в случае нашей войны с нею (Османской империей – прим. авт.), те поручения, которые я… намечу к осуществлению и предъявлю им к исполнению», считать это восстание самостоятельным «волеизъявлением» османских армян  не представляется возможным. Вместе с тем, закономерность Ванского восстания укладывается в пункты соглашения между странами Антанты о переходе армянонаселенных вилайетов России. Вышеизложенное подтверждается и свидетельством германского консула в Эрзеруме Шойбнера-Рихтера: «Я хотел бы… указать… на катастрофическую по своим последствиям деятельность русских консулов здесь и в Ване. Их влияние, поддержанное значительными финансовыми средствами, было фактором, определившим позицию армян в Ване. Кроме того, руководители партии Дашнакцакан, известные своей политической близорукостью, полностью находятся под русским влиянием».
     Таким образом, рассматривать факт восстания армян в тылу османских войск в отрыве от продвижения русских войск в этом направлении было бы исторически неверным. Лучшее тому подтверждение – синхронное восстанию продвижение российских войск на Ванском направлении. Многое становится понятным в царистско-дашнакском тандеме того периода на основе воспоминаний Ф.Елисеева: «По получении сведений о событиях в Ване около середины апреля командующий армией усиливает 4-й Кавказский армейский корпус... Главную роль в занятии города Вана... сыграл Араратский отряд генерала Николаева, состоявший из Закаспийской казачьей бригады, трех армянских дружин и других частей, влитых в этот отряд... 27 апреля... мы заняли небольшой армянский городок Джаник на берегу Ванского озера... Появился армянин-лазутчик из самого Вана с известием, что город в руках восставших... Настало утро 6 мая - день рождения императора Николая II... Город Ван, конечная цель операции Араратского отряда... Стол накрыт по-восточному... встал Арам-паша. Он произнес тост за Русскую императорскую победоносную армию... Арам-паша обратился к генералу Николаеву с просьбой дать разрешение послать русскому императору телеграмму: «В день рождения Вашего Величества, совпадающий с днем вступления Ваших Войск в столицу Армении, желая величия и победы России, мы, представители национальной Армении, просим принять и нас под Ваше покровительство». Автор тоста Арам Манукян стал губернатором Ванской области (уже не вилайета).
     «Все три армянские дружины через два-три дня устремились по южному берегу озера Ван... Они, безусловно, были уверены, что теперь-то, при помощи русских победных войск, будет освобождена и построена их Великая Армения», - продолжает Ф.Елисеев.
     А Р.Тер-Минасян раскрывает дальнейшую ситуацию: «Между 12 июня и 19 июля мушские и сасунские армяне отвлекли на себя свыше 25 000 регулярных турецких войск... благодаря этому обстоятельству турецкий фронт был настолько ослаблен, что русские войска без особого со стороны турок сопротивления дошли до сел Варденис и Мкрагом, на расстоянии 4-х часов ходьбы от которых находились позиции армян-повстанцев».
     Пусть теперь читатель ответит: возможно ли после вышеприведенных фактов предполагать случайность Ванского восстания в преддверии наступления русских войск в этом направлении? Да еще с учетом соглашения между странами Антанты о разделе Османской Империи? В данном аспекте нужно признать определенную смелость главного редактора журнала «Армянский вестник» Карена Микаеляна, заявившего, что «армяне... были проводниками российского экспансионизма в южном направлении... армяне могли бы, как советовали им сионисты, сохранять лояльность по отношению к Османской империи, но предпочли занять активную прорусскую позицию». 

     Был ли геноцид? слово ученым

     Вполне естественно, что османские власти были обеспокоены шагами, предпринятыми армянскими подданными. По этой причине, как отмечает турецкий посол в России Ташкент Куртулуш, «правительство 24 апреля 1915 г. закрыло армянские комитеты вследствие их подрывной деятельности и арестовало их руководителей. Эта дата, называемая армянами днем геноцида, является датой ареста в Стамбуле 235 армянских активистов». Но после Ванских событий данный шаг османских властей вполне укладывался в логику развития событий в период военных действий, что признает и армянская журналистка Асмик Хараджанян: «В правительственных кругах витал страх перед всеобщим восстанием в Западной Армении».
     Австралийский журналист, историк Алан Мурхед также утверждает, что «все-таки были у турок основания считать армян пятой колонной внутри страны». А Уинстон Черчилль осветил этот аспект с типично британским дипломатическим подходом: «Турки... обвиняли армян, живших в турецких восточных вилайетах, в том, что они действовали в качестве шпионов и агентов России, и в том, что они нападали на турецкие линии сообщения. По всей вероятности, эти обвинения были справедливы».
     С учетом всех этих фактов, после занятия русскими войсками района оз. Ван, в мае 1915 г. османское правительство издало декрет о депортации армян с прифронтовой полосы. По этому поводу посол Германии в Османской Империи в 1912-1915 гг. Ганс Вангенгейм писал: «Для того, чтобы пресечь шпионаж армян и предотвратить новые массовые восстания армян, Энвер паша (османский военный министр – прим. авт.)… намеревается закрыть значительное число армянских школ, армянские газеты… расселить из недавно охваченных восстанием армянских центров в Месопотамию всех тех семей, которые считаются не совсем благонадежными… Конечно, меры турок вновь вызовут серьезные волнения во всем враждебном нам мире и будут использованы против нас... эти меры создадут, конечно, огромные тяготы для армянского населения. Я считаю, что мы должны умерить характер этих мер, но в основном не препятствовать им. Подрывные действия армян, которые пользуются поддержкой России, приняли такие масштабы, что они угрожают существованию Турции». Т.е. Берлин, как усматривается, был напрямую заинтересован в происходящем.
     В целом, депортации было подвергнуто не все армянское население империи. В частности, акция не коснулась населения Стамбула, Измира и некоторых др. регионов. Безусловно, в процессе происходившего погибли массы жителей-армян. Но аналогичные потери несло также турецкое и курдское мирное население империи, что признавал верховный комиссар Лиги наций по делам репатриации военнопленных из России, легендарный полярный исследователь Фритьоф Нансен, которого даже при всем желании невозможно обвинить в симпатиях к туркам: «В январе 1916 г... охваченные безумной паникой и страхом, турки двигались холодной зимой на восток, многие из них умерли на бездорожье горных районов от невероятных страданий и лишений... Естественно, кое-где армянские добровольческие формирования убивали мусульман». Однако,  армянские политики и историки стали определять имевшие в тот период события как «геноцид армянского народа».
     Но как в таком случае трактовать факты, которые исследовал профессор турецкой истории Калифорнийского университета (США) Стэнфорд Шоу: «Приказы о депортации касались только фактических или потенциальных зон военных действий... Командиры военных подразделений оттоманской армии получили предписания не допустить, чтобы курды или любые другие мусульмане воспользовались ситуацией, чтобы отомстить за многолетний терроризм армян. Армяне подлежали защите и заботе до тех пор, пока они не вернутся в свои дома после войны. Дополнительный закон предусматривал создание специальной комиссии для определения стоимости собственности некоторых депортированных и продажи их на аукционах по справедливой цене, причем полученные средства депонировались на специальных счета до их возвращения. Мусульмане, желающие занять покинутые помещения, могли сделать это только как арендаторы, причем плата за аренду поступала в трастовые фонды, при этом исходили из того, что они должны будут освободить эти помещения, когда вернутся первоначальные владельцы».
     Занимавшийся глубоким изучением описываемых событий, директор Армянского института международного права и политологии в Москве Юрий Барсегов также признает, что «10 июня 1915 г. был введен дополнительный закон, содержавший указание о порядке обращения с «движимым и недвижимым имуществом, оставленным депортированными армянами в результате войны и чрезвычайных политических условий». Все армянское имущество объявлялось «покинутым», и на него налагался арест. Предусматривалось создание специальных комитетов, на которые возлагался учет «покинутой» собственности и ее надежное сохранение на имя собственников. Скот и другое не подлежавшее сохранению имущество должно было продаваться с публичных торгов, а вырученные средства - сохраняться на счетах собственников». В свою очередь, несколько приоткрыл причины желания подвести происшедшие события в Османской империи под понятие «геноцид» американский демограф, профессор истории Луисвильского университета Джастин Маккарти: «Западным странам нужно было широко распространять истории об оттоманских и турецких зверствах и заставить поверить в них, чтобы оправдать свои собственные планы аннексии оттоманских земель». И далее профессор продолжает: «Страдало все население на востоке Оттоманской империи. Оно подвергалось такому террору, что абсурдно пытаться определить чьи страдания были больше... было бы намного лучше изучить историю армян и турок как огромную человеческую потерю и отказаться от пропагандистских терминов».
     В аналогичном ключе высказалась и группа американских ученых в 1985 г.: «Что касается обвинений в «геноциде», никто из подписавшихся не желает умалить долю армянских страданий. Мы вместе с тем знаем, что это не может быть рассмотрено отдельно от страданий, которые перенесли мусульманские жители региона. Имеющиеся на сегодня доказательства указывают на серьезные межобщинные стычки между мусульманскими и христианскими нерегулярными силами, которые были усложнены болезнями, голодом, резней в Анатолии и прилегающих районах в годы первой мировой войны... Но еще много остается невыясненным, пока историки не смогут точно распределить вину между воюющими и безвинными и выяснить причины событий, которые привели к гибели или переселению огромного числа восточно-анатолийского населения как христиан, так и мусульман».
     Известный американский востоковед, профессор Принстонского университета Бернард Льюис подчеркивал, что «геноцид есть запланированное уничтожение религиозной и этнической группы, а насколько мне известно, до сих пор нет никакого свидетельства в пользу утверждений армян... Армяне... хотят извлечь двойную выгоду. С одной стороны, они говорят с гордостью о своей борьбе против «деспотизма» Османского режима, в то время как с другой стороны, они сравнивают свою трагедию с еврейским Холокостом».
     В свою очередь, журналист и социолог, профессор Массачусетского университета (США) Гюнтер Леви утверждает, что «три столпа  армянских утверждений о классификации смертей Первой мировой Войны как геноцида не могут обосновать обвинение в том, что режим младотурок намеренно организовал резню. Другие голословные утверждения о заранее подготовленном плане уничтожения выглядят не лучше».
     Можно признать, что и в некоторых слоях армянского общества существует понимание реалий, которые имели место вокруг событий 1915 г. Так, в одном из номеров газеты «Айастани Анрапетутюн» за 1996 г. говорится: «Да, мы были виноваты перед Османской империей, потому что она воевала, а мы в ее границах поднимали восстание, формировали добровольческие отряды, сражающиеся в составе армии ее врага. Мы это называли национально-освободительной борьбой, и если бы даже не делали ничего, это государство все равно могло организовать депортацию». Один из известных армянских прозаиков XX в. Грант Матевосян со скорбью констатирует: «Мы подпевали песне российского казачества: «Стамбул должен стать морем крови». Что и стало причиной нашей трагедии. Ладно, я допускаю, что наши интересы совпадали с их интересами, это в высшей степени справедливо. Но потом-то они отступили, и мы оказались один на один с могучим турком». А тот же Ованес Качазнуни трактует происшедшее следующим образом: «Мы создали абсолютную атмосферу иллюзии в наших умах. Мы внедрили наше собственное желание в умы других; мы потеряли наш смысл действительности... Это было неизбежным результатом психологии, вынашиваемой поколениями армян».

     Тема «геноцида армян» и современность 

     В данном контексте целесообразно отметить, что власти современной  Турции неоднократно обращались к армянской стороне о проведении совместных исследований происшедших в Османской Империи событий в 1915.  В 2005 г. турецкий премьер Реджеп Тайип Эрдоган выступил с инициативой создания турецко-армянской  комиссии историков для объективного изучения всех обстоятельств трагедии османского населения в период I Мировой войны. Почти 100 депутатов ПАСЕ поддержали эту инициативу, призвав тогдашнего армянского президента Роберта Кочаряна положительно отреагировать на предложение Стамбула. В частности, Генеральный секретарь Совета Европы Тэрри Дэвис высказался в том разрезе, что «создание совместной научной комиссии не должно вызвать каких-либо проблем, поскольку события, произошедшие в начале ХХ-ого века в Османской Турции, волнуют армянский и турецкий народы… Я сожалею по поводу гибели множества армян в начале ХХ-го века, но необходимо понять, какие обстоятельства послужили причиной для этих событий. Готовность обсудить и изучить факты истории является жестом хорошего тона со стороны Турции». Однако армянская сторона фактически ответила отказом на призыв Турции и европейских парламентариев. По-другому не получается трактовать сказанное Р.Кочаряном: «За развитие двусторонних отношений ответственны правительства, и мы не в праве делегировать историков».
     Хотя важно отметить, что отдельные политические лидеры Армении  поддержали предложения Турции. А ряд из них приоткрыли завесу над причиной отказа армянского официоза от этого. В частности, депутат армянского парламента, член Межпарламентской Ассамблеи СНГ, председатель Объединенной Трудовой Партии Армении Гурген Арсенян подчеркнул: «Мы должны использовать эту возможность для того, чтобы получить реальное представление о причинах, в результате которых имели место случаи массовой резни, выселения армянского населения из Турции. Понять, почему это произошло... Та часть власти, которая является носителем национальной идеологии... они боятся: боятся, что в этих документах может открыться их участие, их определенная вина».
     В то же время, как усматривается, и сегодня «армянский фактор»  искусственно политизируется заинтересованными силами. Аналогично тому, как в начале прошлого века под предлогом реализации вопроса «армянских реформ» в Османской империи мировые лидеры решали геополитические задачи, в наши дни контекст «армянского геноцида» является всего лишь силой давления на Турцию, если страна пытается вести самостоятельную политику. Именно по этой причине Европа то снимает с повестки дня вопрос оценки Стамбулом событий 1915 г. как «геноцид», то вновь вспоминает. Так, после протурецких решений ПАСЕ, на следующий, 2006 г., к странам, признавшим «геноцид армян», прибавилась Франция. А уже в резолюции заседания Европарламента (24 октября 2007 г.) пункт об обязательном признании событий 1915 г. в Османской империи «геноцидом армян» отсутствовал, содержался лишь призыв к туркам и армянам приступить к «процессу примирения». Аналогичные «окологеноцидные» игры ведет и Вашингтон. В том же октябре 2007 г. Комитет по международным делам палаты представителей конгресса США рекомендовал депутатам на слушаниях через месяц признать «геноцидом» гибель армян в Османской империи в 1915 г. Но уже через  пару недель авторы проекта обратились с просьбой к спикеру Н.Пелоси отложить голосование до следующего года. По мнению автора, однако, как бы это и не звучало неправдоподобно, инициирование постановки вопроса о признании «геноцида армян», наряду с антитурецкими целями, нередко преследует и антиизраильский почерк (но это тема отельного исследования).
     А резюмировать статью хотелось бы двумя высказываниями без каких-либо комментариев. Уже цитируемый Г.Арсенян: «Любой диалог, в любой плоскости, любой шаг навстречу друг другу между Арменией и Турцией должен приветствоваться... нельзя упускать политические возможности для сближения с соседями. Я не желаю, чтобы мой ребенок рос в этих условиях антитурецкой истерии, поскольку никакого логического объяснения этому дать невозможно. Мы ставим эксперименты на поколении».
     Луиза Погосян (редактор сайта www.southcaucasus.com): «Враждебные стереотипы, укоренившиеся в армянском сознании в большинстве случаев общие как в отношении к туркам, так и азербайджанцам. Мифы о геноциде, которыми нас кормили в советское время в течение многих лет, трансформировались в обреченное понятие о вечности вражды между армянами и турками, а также и азербайджанцами. Процесс признания геноцида, процесс осуждения преступления против человечества, по моему глубокому убеждению, трансформировался у нас, армян, в комплекс своей исключительности и превосходства над всем остальным миром. Это и есть болезнь, мешающая нам адекватно воспри<